E-catalog        

Библиогр.: 9 назв.

Сетевые кочевники стали фактом современного мира, но пока мы лишь констатируем их присутствие, важность и, в многообразии частных проявлений, практически полную неопределенность, подобно Странникам из произведений Стругацких. Кто они и каков способ взаимодействия с ними? М. Маклюэн, отправляя человека дорогой «кочевых собирателей знания», рассмат- ривал его перспективы весьма оптимистически. Эта дорога, казалось, вела к всеобщему диалогу, человеческому единству, освобождению от фрагментарности специализаций традиционных профессий. Казалось, что появилась перспектива бесконфликтного взаимодействия и взаимопонимания. Однако очень скоро выяснилась прагматическая сторона глобального рынка труда (У. Бек), обозначились традиционные формы сегрегации и неравенства (З. Бауман), пространство сетевых коммуникаций стало пространством борьбы за власть (М. Кастельс). Обитатель сетевых про- странств многолик и, одновременно, неясен. Представляется, что в решении задачи его «распознавания», продуктивного (и безопасного) взаимодействия с ним, может быть использован исторический и литературно-философский опыт России. Во-первых, это издревле идущий исторический опыт взаимодействия с кочевыми народами (Л. Н. Гумилев), напряжение культурного многообра- зия, противостоящего хаосу культурной энтропии. Во-вторых, это литературно-философский опыт 253 осмысления странника, бродяги и их модифицированного варианта, плута и мошенника. Странничество – культурно-укорененный поиск «правды», «справедливости», святости… Пути в Беловодье, в конце концов! Бродяжничество – добровольный или вынужденный разрыв с культурой, разрыв норм, индивидуалистический бунт или вынужденная люмпенизация. Плут и мошенник в этой компании выступают под масками, мимикрируют, но озадачены только одним: ломая норму, укорениться в нормативном сообществе. Персонажи нового коммуникативного пространства могут быть исследованы на основе оппозиций перечисленным выше типам. Однако новизна сетевых персонажей – в ориентации на новый уровень свободы, на разрыв с привычными формами социальности. Технически безграничная коммуникация не решает проблем коммуникации социальной, понимание не есть результат технического перевода, оно становится возможным как принадлежность к одной культуре, системе ценностей, более-менее общему знаковому полю… («невозможность коммуникации» у Н. Лумана). Многообразие подводит нас к проблеме кризиса понимания, возможное преодоление которого как раз и связано с преодолением многообразия, доминированием одной системы знаков, ценностей и целей… Круг замкнулся? Этот вопрос остается открытым!